«Я видел лицо Леры. Мне теперь с этим жить»: страшный рассказ туриста, выжившего в катастрофе на Белом море

В его глазах до сих пор можно разглядеть ужас, а голос при воспоминаниях о событиях той страшной ночи предательски начинает дрожать, хотя тщательно пытается скрыть эмоции. Он — один из выживших в том роковом походе туристов-водников в Белом море, и его сейчас пытаются обвинить в гибели трех туристов: Валерии Пужняк, Владимира Бондарева и Виктора Зузанова. Увлекающийся водным туризмом Олег Беневоленский рассказал V1.RU, что случилось в ночь на 20 июля в акватории Белого моря между Кемью и Соловецкими островами.

Напомним, 20 июля группа туристов из Волгограда вышла в поход по Белому морю от гряды островов Кузова к Соловецкому острову. Из-за ухудшения погоды группа решила вернуться. Четыре человека на парных байдарках добрались до разных островов архипелага Кузова. Специалисты МЧС России нашли и эвакуировали двоих, еще двоих вывезли вертолетом Ми-8. Три человека — Валерия Пужняк, Владимир Бондарев и Виктор Зузанов пропали без вести.

Через четыре дня близ острова Варбарлуды было найдено тело 24-летнего Владимира Бондарева. 1 августа обнаружили тело Валерии Пужняк. 6 августа ее похоронили на кладбище в Кировском районе Волгограда. В этот же день стало известно об обнаружении тела Виктора Зузанова. Выход в море, ставший для мужчины последним, он называл походом всей жизни. Все подробности исчезновения и поисков собирали в отдельном сюжете.

Следственные органы Республики Карелия после проверки вынесли решение об отказе в возбуждении уголовного дела по факту гибели туристов, однако родственники погибших не согласились с этим и обратились к главе СК Александру Бастрыкину.

«Глава ведомства дал поручение и. о. руководителя СУ СК России по Республике Карелия Андрею Степанову возбудить уголовное дело, представить доклад о принятых процессуальных решениях, а также по доводам обращения. Исполнение поручения поставлено на контроль в центральном аппарате ведомства», — говорится в сообщении СК.

Один из участников похода, каякер Олег Беневоленский, отрицает, что был его организатором.

— Хотелось бы сразу обозначиться, что у нас специфическая команда друзей, где не подразумевается старая система руководства, как в советское время, — рассказывает Олег Беневоленский. — Мы не клуб. У нас в соцсетях есть беседа, где мы каждый поход проговариваем, что у нас нет руководителя, что каждая лодка — самодостаточная единица, что каждый сам себе руководитель, реммастер и медик. Опыт походов показал, что подготовка экипажей в таком случае получается лучше.

Олег рассказывает: подготовка к походу началась примерно за полгода. Зимой тренировки проходили в бассейнах, а пик приходился на весну, на период «большой воды».

— Чтобы компания не развалилась, а водники функционируют летом, зимой мы скидываемся и тренируемся в бассейне. Приходят новички, старички, и в зависимости от желания, уровня, денег и всяких разных хотелок, мы придумываем, куда хотим пойти на следующую весну или лето, — объясняет Олег. — В этом году мы придумали сходить в мае в Адыгею. Потому что всегда у всех проблемы с отпуском, а в мае у всех отдых с 1-го по 10-е числа совпадает. Мы подгоняем отпуска друг под друга, и летом у нас, как правило, трехнедельный автономный поход: мы полностью отрываемся от города, от магазинов и проходим маршрут. Почему именно три недели? Как правило, эти все походы имеют формат дальнего путешествия в регионы, и только дорога у нас забирает неделю.

По словам Олега Беневоленского в этом году лето компания решила провести на Соловках.

— Это самый дальний регион, куда мы ходим. Жемчужина этого похода — острова Кузова, Русский и Немецкий. С них у нас и был старт, — рассказывает он. — Общая сумма похода была 66 тысяч рублей с человека. В эту сумму входила аренда трех автомобилей с прицепами для лодок, топливо и закупка группового снаряжения. Питание у всех индивидуальное. Заранее обсудили, что в походе нет иерархии и командиров, что идем со скоростью самой медленной лодки, каждый вечер на групповом собрании решаем, кто в каком состоянии по здоровью и физическому состоянию, во сколько встаем, во сколько выходим на воду и сколько километров идем. Потому что если лодка начинает отставать — это очень опасно. Особенно в море.

Вспоминает Олег и начало похода.

— В Кеми мы остановились в поселке Рабочеостровске. К Кеми он относится примерно так же, как Волжский к Волгограду, — рассказывает наш собеседник. — Что касается лодок — у нас был двухместный морской каяк Boreal Design Esperanto и две русских «Вуоксы» — самые, на мой взгляд, крутые лодки, которые производят в России. Они не просто каркасные, они еще и с поддувными бортами. Даже если она переворачивается, то остается на плаву, и именно благодаря этому ее свойству ребята еще несколько часов боролись за жизнь.

На берегу Белого моря туристы разбили лагерь и начали готовиться. Сутки у них ушли на адаптацию и акклиматизацию, на пробу лодок на ходу и привыкание к морю. За это время они смогли пополнить запас продуктов или докупить что-то из снаряжения, если вдруг забыл.

— У нас принцип: на воде нужно находиться не в пределах видимости, а в пределах слышимости — 20, максимум — 50 метров, — объясняет Олег. — Рации, конечно, есть, но толку от них в экстремальной ситуации не особо. Внимательно следим за водой. Если на ней появляются «барашки», то на воду не выходим. Если же они застали в море — это первый сигнал сцепиться. Потому что если вдруг лодка переворачивается, то мы должны скучковаться и спасти ребят, перевернуть лодку и посадить их обратно. В принципе, несложно. Лодка непотопляемая, на каждом спасжилеты, да и в бассейнах это миллион раз отрабатывали. Обязательно свисток, а стропорез — по желанию.

Экспедиция из девяти человек стартовала следующим составом. Олег со своей девушкой — на каяке, погибшие Валерия и Владимир — на трехместной «Вуоксе». На такой же «Вуоксе» вышли в море и выжившие участники похода Элеонора и Сергей. Виктор, погибший участник похода, шел на пластиковой одноместной лодке. Еще два участника — Вячеслав, выживший турист с 16-летним сыном, также были на одноместных лодках. Лодка сына была взята в аренду.

— У нас в группе нет понятия «должен», — продолжает Олег. — У нас есть понятие «было бы неплохо». Ты не обязан слушаться старших, более опытных, но прислушаться — было бы неплохо. В день старта у нас произошло первое ЧП: ко мне подходит Витя и говорит, что у него украли спасжилет. Мы обыскали всю поляну, перерыли всё — нет спасжилета. Он в шутку и говорит: «Ты меня теперь на воду не выпустишь?» Нет, говорю, не выпущу. Тогда он сказал, что поплывет рядом.

Еще один момент был во время погрузки группового снаряжения. Мы заранее договариваемся, кто что берет, исходя из размера и веса в лодках. Договорились, что Слава с сыном берут в свои лодки металлические трубки для бани. Он зарезервировал место, заказал гермомешки под комплект, разделил трубки на две лодки — свою и сына. В какой-то момент я заметил, что эти палки он пытается погрузить в лодку новичкам. Естественно, я спросил, что происходит. В итоге он забрал трубки к себе в лодку, но пока мы поехали перегонять машины в Кемь, он отказался, поставил свою на платную парковку и, как потом выяснилось, всё же засунул трубки в лодку к новичкам. Мы же тем временем поставили машины на стоянку, рядом с которой был магазин для водников. Я предложил Вите зайти и купить спасжилет. Там были разные и по комплектации, и по цене. Витя отказался. Он сказал, что если потеряет сознание, то не поможет ничего, а если придется делать эскимосский переворот, то спасжилет будет только мешать. Добавил, что у него есть «сухарь» — специальный костюм, позволяющий накачивать воздух и создавать дополнительный запас плавучести. Погода, кстати, стояла для Карелии аномальная — жара.

В первый день похода туристы прошли всего около 10 километров, добравшись до острова Тапаруха. На следующий день по планам были острова Кузова. Лагерь было решено разбивать на острове Немецкий Кузов как на более живописном.

— На Кузовах у нас первая запланированная дневка, — вспоминает Олег. — В первый день мы приплыли раньше, чем запланировали. Переночевать на Кузовах для водников — это примерно так же, как для альпинистов провести ночь на Эвересте. Половина группы поднялась наверх, там же разбили палатки, часть группы осталась внизу. Слава после скандала с трубками встал отдельно от нас, в полукилометре. Однако вскоре подошел к нам и сказал, что в день, когда мы должны были выходить, изменится погода, и задует ощутимый встречный ветер. Поэтому он предложил выходить в тот день, когда должна была быть дневка. Я предложил ему выйти с этим предложением на группу. Когда мы спустились с горы, начали ставить баню, он подошел к каждому, в том числе и ко мне, озвучил предложение, спросил, не хотим ли мы поплыть с ним, но поддержки не нашел — ребята решили оставаться на дневку. Тогда он озвучил свое решение не оставаться на дневку, отделиться от группы, и в 8 утра следующего дня ушел, сказав, что будет нас ждать на мысе Белужьем. Мы же спокойно переночевали, спустились с горы, искупались, постирались, зарядили всё, что можно. Дневка, можно сказать, была исчерпана. Плюс всё же мандраж был: уплыл человек с несовершеннолетним сыном. Если что с ним случится — вопросы будут однозначно. Я выхожу к группе и говорю: давайте решать. Если все дела поделаны — не хотите ли пойти за Славой сегодня? Не обязательно до Соловков, можно хотя бы до острова Топ. Витя сказал, что он давно готов, да и остальные участники группы поддержали. Решили выходить часов в 7 вечера, плыть 14 километров — примерно 2, максимум — 3 часа. Фактически же вышли в 5 вечера. Ночь не страшила: в Карелии солнце если и заходит, то от силы на полчаса.

Группа решила идти до острова Топ, небольшого живописного клочка суши, где стоит маяк в его классическом понимании. 11 километров прошли за полтора часа. До суши оставалось примерно три километра.

— Подул встречный ветер. Я начал задумываться: вперед три или назад одиннадцать? — рассказывает Олег. — Мне всё равно, я мог бы и туда, и до Соловков. Витя вообще сказал, что может еще и вокруг острова сплавать. Мы больше интересовались мнением новичков. В итоге решили идти вперед, до острова. Проплыли еще час, скорость упала до 3–4 километров в час. Ветер еще немного усилился, и я подцепил на себя лодку с Лерой и Володей. На себя — в буквальном смысле слова, снял с их лодки чалку, обмотал вокруг своего тела и защелкнул карабин. До острова оставалось где-то 1200 метров. Ветер еще усиливается, третьей лодкой подцепляются Сергей с Элей. Тройным этим паровозиком и гребем. Я еще просил Витю следить за скоростью. В какой-то момент он подплывает и говорит: «Олег, по навигатору мы последние полчаса стоим на месте».

Олег принял решение разворачивать караван и возвращаться на Кузова.

— Говорю, пусть 11 километров, но по ветру, иначе мы сейчас здесь еще простоим пару часов и вообще выбьемся из сил, — вспоминает Олег. — Ребята в спину кричат, что я дурак, что остров вот он, виден. Мы снова разворачиваемся, и в какой-то момент я вижу, что лодка, в которой плыли Лера и Володя, полна воды. Как? Это для нас загадка. Эля с Сергеем тоже поняли, что начинается жесть, и отцепились. Пошли назад на Кузова. Мы же решили выживать на воде, ожидая либо пока шторм не утихнет, либо пока кто-нибудь не проплывет на катере и не спасет нас. И в этот момент Витя, наш спортсмен, на совершенно несложной волне, «эскимосится» (термин, обозначающий переворот байдарки из положения вверх килем в штатное положение). Буквально в считаные секунды он переворачивается обратно, но вдруг уходит на второй переворот. Я вижу, что вторая попытка идет тяжелее, он под водой уже около 10 секунд, кислород выгорает. Но вынырнул. И снова перевернулся. Но на этот раз «отстрелился»: вылез из лодки и держался на воде за счет ее плавучести. Когда уже потом нашли лодку Вити, первое, что я спросил — было ли привязано весло. Сейчас меня пытаются обвинить в том, что я беспокоюсь за вещи, но привязанное к лодке весло — это шанс выжить. Сама лодка — пластиковая, очень скользкая, удержать ее очень сложно. А когда привязано весло — хватайся и держись. Это всё заняло от силы секунд 20–30.

По словам Олега Беневоленского, добраться до Виктора байдарочники не смогли: ветер и течение увеличивали расстояние с каждой секундой.

— Ребята, которые были к нам привязаны, очень испугались, — продолжает рассказ Олег. — Лера кричит: «Олег, только не бросай нас», вцепилась сначала в мою спутницу, потом в меня. Время было уже около полуночи. Потом их лодка начала потихоньку крениться. Крен всё увеличивался и увеличивался. Я сказал ребятам вылезать из лодки, чтобы, когда она перевернется, не похоронила их. Лера залезла на лодку сверху, и я первый раз видел, чтобы лодочный баннер пробили ногтями — так она в него вцепилась. Володя сзади уцепился за большой гермомешок, пристегнутый карабином к лодке. Никто не матерился, никто не молился. В таком состоянии мы провели где-то четыре часа. Те двое ребят уплыли, судьба Вити неизвестна… Все мои надежды были только на Витю, что он выживет. Атлет, идеальное физическое состояние, я занимался вместе с ним на тренажерах, я его форму знаю…

Во время дрейфа Олег, Валерия и Владимир устраивали переклички. В какой-то момент он снова крикнул: «Володя!» Отклика уже не услышал.

— Я оборачиваюсь, спрашиваю у Леры: «Когда он ушел?» Лера говорит, что не видела. Мы пытаемся затормозить лодки, слышим свисток, потом секунд через 10 второй — а потом мы уже вышли из зоны слышимости.

Еще через некоторое время терпящих бедствие туристов накрыло волной. Полузатопленную байдарку, за которую держалась Лера, подбросило на несколько метров вверх, она рухнула на лодку Олега, сорвав ремни, удерживающие крышку заднего гермоотсека. Его начало затапливать.

— Лера висит на носу, мы уже не гребем, лишь удерживаем равновесие, понимаем, что если перевернемся еще и мы — то уже без шансов, — снова переживает эти страшные минуты Олег. — Прошло примерно еще полчаса. То ли Лера захотела переползти к нам, то ли она уже просто устала…

Олег и его спутница, оставшись вдвоем среди бушующих волн Белого моря, пытались сбросить со своего каяка застрявшую «Вуоксу». В какой-то момент это удалось.

— Когда байдарка Леры отцепилась, я понял, что мы будем жить, —рассказывает Олег. — Нас несло по воле ветра и волн. Мы прошли первый Кузов, второй Кузов, потом еще какой-то остров… Я пытаюсь судорожно вспомнить школьный курс географии, куда нас несет… В итоге увидели остров. Это были Нахкалуды. Нас смыло в сторону километров на 30. Выйти на берег было невозможно: сплошные отвесные скалы. Решили обойти вдоль острова — и вдруг увидели бухту. Вдвоем со спутницей налегли на весла, зашли… Отдельная история, как мы выходили на берег. Посмотрели на время — 5 утра. То есть на воде мы были 12 часов. Кое-как отогрели пальцы, с планшета позвонили в 112, объяснили ситуацию, попросили начать поиски по горячим следам. Я лично видел один пролет вертолета, но нас эвакуировали катером. Да и сесть Ми-8 было просто негде — скалы да леса.

Здесь же ребята узнали, что их уже ищут: Сергей и Эля тоже добрались до безопасного места и вызвали помощь. Еще примерно через 6 часов за спортсменами пришли спасатели. Началась самая тяжелая часть — поиски троих без вести пропавших.

— Нас привезли на Соловки, тут же встретил участковый, тут уже была Эля, — вспоминает Олег. — А еще мне врезалась в память фраза участкового. Он сказал, что здесь всё не так, как на Большой земле. И если есть хоть малейшая возможность найти людей — их найдут. Участковый сказал, что здесь не надо ни платить, ни орать, что местные сразу в курсе событий, что они живут морем. После допроса участковый кому-то позвонил, нам организовали номер в гостинице. Мы искупались, переоделись, переночевали. И тут же посыпались звонки: фейковые СМИ, мошенники, несуществующие родственники… Хорошо, что мы дружим семьями и знаем родных. Первыми, кому мы сообщили о происшествии, стали родственники Вити Зузанова. Звонить остальным нам просто не хватило сил. Да и что бы мы сказали? У нас еще была надежда, что ребят найдут.

После первичных следственных действий четверка выживших вернулась в Кемь. В Кеми байдарочники попросили хозяина домика помочь с поисками судна, которое бы могло пройти по пути группы и поискать людей.

— Мы нашли деньги, договорились с капитаном катера, он нам помог обследовать в первую же ночь всю акваторию Кеми. Он сказал, что мы здесь ничего не найдем, что тела надо искать ниже, в районе Беломорска. Мы уже собирались туда ехать, как позвонил следователь и сказал, что нашли тело Володи, нужно приехать, опознать, — говорит Олег. — Нашли его аж под Беломорском, привезли в Кемь. Уже потом, на вскрытии, выяснилось, что он умер не от утопления, а от переохлаждения. Он сделал всё, чтобы не утонуть, вплоть до того, что привязал себя к гермомешку, за который держался. За счет этого его и нашли первым. Его просто прибило к берегу.

Отвозить тело товарища в морг Беломорской больницы им пришлось самостоятельно. Из морга — снова на корабль, продолжать поиски. Искали не только спасатели — местные рыбаки обследовали каждый сантиметр моря. Причем следователь предупреждал: давить на северян не стоит. Они помогают просто потому, что живут здесь и знают, что такое Белое море. Если начать кричать, суетиться, совать деньги — местные могут просто обидеться. На этом всё и закончится.

На 9-й день поисков волгоградцы уехали домой. На следующий день после возвращения приходит сообщение от следователей: найдено тело Леры.

— Ее нашли рыбаки в воде, пригнали к острову, — рассказывает Олег. — Отношения с ее родственниками у нас уже тогда испортились. Они говорили, чтобы мы искали на Соловках, но там искать было бесполезно как минимум по двум причинам. Во-первых, мы туда не дошли, во-вторых — Соловецкие острова — огромный архипелаг, там не счесть туристических маршрутов. Мы это пытались объяснить, но нас не слушали — говорили, что раз мы утопили сестру, то обязаны… А вот с семьей Володи, наоборот, всё сложилось. Я им позвонил в ночь, сказал, что так и так, второй день, что, скорее всего, стоит готовиться к худшему, что мы ищем, как можем… Они сказали: ребята, мы всё понимаем. Будут новости — звоните. В день похорон Леры нашли Виктора…

Олег рассказывает: каякерская среда в Волгограде до сих пор бурлит. Во-первых, из-за залитой водой лодки Валерии, событии, которому никто не может найти объяснения. Во-вторых, из-за отсутствия спасательного жилета у Вити.

— У меня есть переписка с его женой, где я рассказывал, что мы заходили в магазин. Жена спросила: «Денег пожалел?» То есть она его знала как человека, — вздыхает Олег. — А сейчас обвиняют нас в том, что мы заставили его идти без жилета. На похороны ребят нас просили не приходить. Объяснили это тем, что Слава всё рассказал и что дальнейшее общение будет только через юристов. Тех редких людей, которые пытаются задавать вопросы Славе, обычные вопросы — например, «Почему ты уплыл раньше?», «Если ты называешь Олега руководителем, почему его не послушался?» — навлекают весь гнев чата. Мы звонили родным Леры, Вити, хотели вернуть вещи — увы, общаться с нами не хотят. А вот с семьей Володи, наоборот, поддерживаем отношения. Хотя казалось бы, с одними дружили шесть лет, а с другими — всего полгода…